Гарри Гаррисон - Возвращение [= Возвращение к звёздам; Звёзды; К звёздам]

Его слова прервал глухой взрыв, раздавшийся в помещении за холлом, напротив них. Дверная ручка медленно пошевелилась; добрая дюжина стволов повернулась в сторону двери… Потом еще медленнее стала отворяться дверь, и показался человек, привалившийся к косяку, чтобы не упасть; одежда на нем была пропитана кровью.

— Тергуд-Смит! — воскликнула Двора.

— На самом верху измена, — прошептал Тергуд-Смит, медленно оседая на пол.

— Они все знали, — сказал адмирал Скугаард, неотрывно глядя на идентификацию неприятельских кораблей. — Наверняка знали. Иначе появление их сил здесь и сейчас объяснить невозможно.

— Тергуд-Смит? — спросил Ян.

— Это вы мне сказали. — В голосе Скугаарда не было ничего человеческого. — Это вы привезли мне его план.

— И сказал, что не уверен, можно ли ему доверять.

— Сказали, верно. Теперь мы все заплатим жизнью за свою ошибку. По крайней мере теперь понятно, что происходит. Мне больше обидно за солдат, которыми набит наш транспорт.

— Но мы же еще можем драться, разве нет? Мы же не сдаемся?

Холодная ярость на лице адмирала сменилась ледяной усмешкой.

— Нет, конечно, мы не сдаемся. Но я боюсь, что шансов у нас нет. Никаких. У них как минимум втрое больше ракет. Они просто выбьют всю нашу защиту и доберутся до нас. Все, что мы можем, — отойти от транспорта и принять весь удар на себя, и держаться, сколько продержимся, и надеяться, что им удастся уйти.

— Это получится?

— Нет. Но мы все равно так сделаем. Небесная механика — слишком точная наука, тут никаких вариантов быть не может. Они нас встретят… Мы будем драться, быть может, сумеем нанести им какой-то урон, а может, и нет… Но они нас уничтожат. А потом догонят транспорт и расстреляют в упор.

— А курс изменить мы не можем?

— Они тоже могут. Уйти нам не удастся, только оттянем конец. Если хотите попрощаться с кем-нибудь — пойдите в радиорубку и дайте РД на вторую эскадру, они перешлют.

— До чего несправедливо! Уже почти все было сделано, планеты освобождены, сражение выиграно!..

— А когда справедливость помогала выигрывать битвы? Армии и флоты уходили в походы со своими священниками — с обеих сторон, — и каждая сторона убеждала своих бойцов, что Бог непременно с ними. Один генерал говаривал, что Бог на стороне тех, у кого больше батальонов. Это близко к истине.

Да, добавить было нечего. Три боевых корабля против одного — сомневаться в исходе схватки не приходилось. По команде адмирала курсы кораблей слегка изменились, космолеты начали расходиться. В траектории неприятеля никаких изменений не произошло. Скугаард показал на один из экранов.

— Они ничем не рискуют — и ни в чем не полагаются на волю случая. Если мы влетим в атмосферу на такой скорости, то просто сгорим. Они знают, что мы должны тормозить, и знают, что мы будем тормозить. И встретят нас там, где мы всего уязвимее, при минимальной скорости, у самой границы атмосферы.

Медленно тянулись часы, и ярость уступила место апатии. Оцепенение приговоренного в камере, ожидающего палачей. Ян вспомнил о том пути, который привел его сюда. Умирать не хотелось — он не видел, когда и где мог бы поступить как-то иначе, принять другие решения. Нет, жизнь он прожил правильно и сожалел только о том, что сейчас она заканчивается несколько раньше, чем хотелось бы.

— Ну вот, начинается последний акт, — сказал Скугаард с мрачным скандинавским фатализмом, когда впереди возникли первые вспышки взрывов. — Они швыряют ракеты, хотя знают, что еще слишком далеко, что не могут нас достать. Но знают и другое: у нас нет выбора, мы должны тратить защитные ракеты. И скоро их у нас не останется.

Ракетный обстрел продолжался долго — и вдруг прекратился.

— У нас осталась только пятая часть ракет, — сказал Скугаард. — Они что, в кошки-мышки играют?

— Вызывают на связь, — доложил оператор. — Частота наша, но вызывают земные корабли. Хотят говорить с вами, адмирал.

Скугаард задумался на секунду, потом пожал плечами:

— Давай их сюда.

На экране телесвязи появилось изображение бородатого человека в полной форме Космических сил.

— Я так и думал, что это ты, Райзерд, — сказал адмирал. — Зачем звал?

— Хочу предложить тебе условия, Скугаард.

— Сдаться? Вряд ли я соглашусь. В конце концов вы все равно нас убьете.

— Конечно. Но ты сможешь прожить еще несколько недель. Трибунал, казнь по воинскому уставу…

— Звучит очень мило, но не привлекает. А что ты предлагаешь моим кораблям?

— Кораблю. Только одному. Ты и твой «Даннеборг» станете памятником разгромленному мятежу. Другой корабль, что рядом с тобой, — десантный транспорт, верно? Его мы взорвем. Это будет еще один памятник мятежу.

— Можешь идти ко всем чертям, Райзерд. Мы же в одном классе учились — уважь старого друга. Ты знал о наших планах?

Райзерд медленно зарылся пальцами в бороду, потом ответил:

— Теперь сказать можно, вреда не будет. Все, что ты собирался делать, мы знали заранее. У тебя никаких шансов не было. Информацию мы получали с самого верха…

Скугаард ударил ладонью по клавише, вырубая связь.

— Тергуд-Смит! Галактика была бы гораздо чище, если бы его придушили во младенчестве!..

Требовательно загудел зуммер, один из экранов замигал красным светом — Скугаард резко обернулся.

— Ракеты земного базирования, смотри-ка ты!.. Изо всех сил стараются, чтобы мы никуда не делись. У этих — разделяющиеся боеголовки, атомные, нам их задержать нечем. Их там двенадцать штук должно быть. Идут по встречной траектории, будут здесь через несколько секунд… Что?! Быть не может!..

— В чем дело? — спросил Ян. — Вы о чем?

Адмирал, потерявший дар речи, только показал на экран. Ян глянул — и увидел новый курс ракетной атаки: неприятельские корабли.

В пространстве впереди вспыхнули яркие шары атомных взрывов — ракеты дошли до целей. Но не до повстанцев, вовсе нет.

Уничтожены были все три штурмовых корабля. Это казалось невероятным — но произошло. В единый миг неминуемое поражение обернулось победой. И в потрясающей тишине раздался дрожащий от волнения, но зычный голос адмирала:

— Сигнальте. Начинаем торможение. И готовимся к посадке. Враг уничтожен, мы идем в прорыв!

С безоблачного синего неба падали два громадных космолета. Связи с космоцентром у них не было, никто снизу не управлял приземлением, потому они двигались не к посадочным шахтам, а к широкой бетонированной площади летного поля. Поодаль от самолетов они обрушились на аэродром, опираясь на ревущие, грохочущие столбы пламени, при давящей пятикратной перегрузке. Команды кораблей и солдаты, пристегнутые к скамьям, терпели, стараясь хоть как-то вздохнуть: каждый нормальный человек весом в 80 килограммов вдруг потянул на все 400. Едва корабли встали на опоры, двигатели прекратили работу. Посадка. Железобетон растрескался и просел под чудовищной тяжестью, но компьютеры моментально сбалансировали гидравлику посадочных опор, и корабли не шелохнулись.